120 лет назад на Дальний Восток прибыл Владимир Арсеньев. Его завещание современники не выполнили
Сегодня пассажиров международного аэропорта Владивосток встречает Владимир АРСЕНЬЕВ. Словно напутствует с панно: «Доброго пути!».
По его собственному признанию, «самое лучшее состояние человека — быть
в пути». Год назад всероссийский конкурс «Великие имена России» дал право россиянам выбрать своему аэропорту самое важное для них имя. Жители Приморья большинством проголосовали за Владимира Клавдиевича Арсеньева.
Выбрали не первопроходцев, не генерал-губернатора, которому Владивосток обязан местом и именем, не адмирала, которых так чтят в портовом городе. И даже не писателя, хотя еще недавно Приморье конкурировало с Саха-Якутией за звание самого читающего региона России. Но именно Арсеньев за 30 лет жизни на Дальнем Востоке стал не просто земляком, а самой важной и близкой исторической фигурой для жителей Приморья. Почему? Кто ответит на этот вопрос, тот поймет особый менталитет дальневосточников.
Как написал один из биографов путешественника, «жизнь Арсеньева была «набита» событиями так плотно, как зрелая кедровая шишка орехами». 10 из 30 лет на Востоке он провел в походах и экспедициях. Всего с 1900 по 1930 год Арсеньев провел 18 исследовательских экспедиций в малоизученные районы Приморья, Приамурья, Камчатки и Охотского побережья. Но сегодня мы пройдем его первыми маршрутами по дальневосточной земле, которые привели его к мировой славе и нашим сердцам. 30-летнее путешествие исследователя началось со станции Владивосток 5 августа 1900 года.
Начало пути
Август. Яркое солнце. К вокзалу подходит пышущий паром паровоз. Из вагона на перрон спрыгивает молодой статный поручик. Невысокого роста, 174 см. Худощавый, но крепкого телосложения. Его вес 72 кг с возрастом практически не менялся. Но, как вспоминают близкие, в экспедициях он почему-то поправлялся. Лицо с резко очерченными чертами и глубоко сидящими светло-серыми глазами, с возрастом они стали голубыми. Светлые волосы зачесаны вверх. Быстрая и легкая походка. Ладно сидящий мундир с эполетами.
Эдакий столичный царский офицер. Но в отличие от скепсиса сосланных на окраину империи, чаще за проступки, сослуживцев на лице 27-летнего офицера восторг. Он добивался перевода из польской Ломжи не один год. И вот «мечта моя сбылась, и я выехал на Дальний Восток. Сердце мое замирало от радости», — писал Арсеньев в своем путевом дневнике. А путь его во Владивосток затянулся.
В 1900 году Сибирская ЖД обрывалась у Байкала, а дальше, через озеро, паромная переправа, потом на лошадях до Шилки и по Амуру пароходом мимо Благовещенска до Хабаровска. Короче поездом от Читы по Китайско-Восточную железную дорогу через Харбин до Никольск-Уссурийска. Но в 1898 году в Китае вспыхнуло боксерское восстание против иностранного диктата в стране. Война догнала поручика по пути.
Ихэтуани с китайского берега обстреляли пароход, идущий по Амуру. В ответ амурский губернатор приказал выдворить всех китайцев. Однако казаки отказались предоставить лодки и погнали китайцев, с женщинами и детьми, в реку: плывите. Кто видел Амур у Благовещенска? Они были обречены. В ту же ночь ихэтуани высадились на русский берег и осадили Благовещенск. Всех военных, в их числе и молодого подпоручика с парохода, мобилизовали на фронт. Арсеньеву с отрядом выделили участок обороны, он умело управлял боем, совершил разведку за Амур в Маньчжурию. Был ранен. Первая награда медаль «За поход в Китай» и новое звание догнали поручика уже во Владивостоке.
О «благовещенском погроме» и русско-китайской войне 1899–1900 гг. в наших учебниках вы не найдете упоминаний. Не самая красивая страница в российской истории. И Арсеньев в своей биографии старался не упоминать ни о маньчжурском походе, ни о награде, особенно в советские времена. Но его нелюбовь к китайцам, похоже, началась с этой первой встречи, когда он увидел пирамиды из отрезанных голов крестьян. Потом в Уссурийской тайге были разоренные хунхузами селения удэге и орочей, что не добавило любви к соседям. Его доклад правительству «Китайцы в Уссурийском крае» в советские времена был засекречен и стал основой для обвинений Арсеньева в «буржуазном шовинизме». Доклад и сегодня актуален.
Но вернемся к 5 августа 1900 года. Радостный Арсеньев на перроне Владивостока. Он ступил на обетованную землю, о которой взахлеб читал подростком в книгах Пржевальского и Невельского. В мечтах о путешествиях смирился с карьерой офицера, вместо университета. И вот он здесь.
Офицер оглянулся на изогнутую бухту, что тянулась до горизонта, и зашагал через пыльную привокзальную площадь — ее замостили брусчаткой только через три года. Да и сам город… Грунтовая дорога вместо улицы, пыль, редкие деревья и строения. Справа, на перекрестке Алеутской и 1-й Морской, возводили «Гранд-отель», которому с 20-х годов суждено стать офисом органов власти. Путь офицера лежал в штаб Владивостокской крепости. Трехэтажное, красного кирпича здание возвышалось на пригорке. В 60-е один из первых памятников каменной архитектуры Владивостока снесли. На его месте сегодня стеклопанельный почтамт с часами, которые четверть века пытаются разучить аккорды «По долинам и по взгорьям»…
Зачем снесли?! В надежности построек царских времен мы можем убедиться на примере соседнего здания Офицерского собрания. На рубеже веков оно было центром общественной жизни Владивостока. Арсеньев здесь выступал не раз. Специально приезжал из Хабаровска, чтобы рассказать офицерам и горожанам о своих экспедициях 1906–1907 гг. по Сихотэ-Алиню. А до 1904-го не раз бывал на публичных лекциях знаменитого фортификатора, полковника К. И. Величко. В 1899 году Величко разработал новый план обороны Владивостока, в основу которого легли форты. Так Арсеньев получил назначение в 1-й Владивостокский крепостной полк.
…В штабе крепости вновь прибывшему сделали отметку и объяснили, что его полк располагается на другом конце бухты Золотой Рог, в Гнилом углу. По Светланской не заблудишься, — добавил дежурный офицер.
«На другую планету попал»
В те времена оконечность бухты Золотой Рог соответствовала своему названию — заболоченная низина, туман, сырость, гнус. Ему выделили старый деревянный домик в две комнаты на склоне сопки между Луговой и Спортивной улицами. Здесь впервые, буквально через несколько дней, петербуржец увидел лицо дальневосточного тайфуна, что ломал деревья и сносил крыши, овраг за час превратился в бурный горный поток.
Спустя годы Владимир Клавдиевич писал: «Я был петербургский молодой человек и захлебывался впечатлениями. Я как бы на другую планету попал». Но в тот первый день молодой офицер, пересекая весь город, не мог отделаться от мыслей об Аннушке, которая после родов осталась в Питере. Ей, пожалуй, не понравится.
По дороге с западной к восточной границе царской России он на сутки заскочил в Петербург, на крестины маленького Воли — так Владимира-младшего в семье стали называть сразу. Но в отношении жены Владимир Клавдиевич ошибся. Анне Константиновне Владивосток не просто не понравился. Она пришла в ужас, когда через год приехала к мужу с ребенком.
Арсеньевы сняли дом на Первой Речке. Вокруг шло бурное строительство. Светланскую замостили уже через год. Обустроили городской сад для гуляний. Магазины — на каждом углу. Питейных заведений и того больше. В опиумную Миллионку лучше не заглядывай. Вонь от сточных канав. Не чище было и на Первой Речке, куда властям наконец удалось оттеснить из центра корейские семьи.
Коренная петербурженка из состоятельной семьи, любившая модно одеваться, спокойно вынесла три года после свадьбы в польском гарнизоне Ломжи. Тем более молодого, вдумчивого и исполнительного офицера начальство сразу приметило и решило использовать его исследовательскую тягу для военной разведки. Перспективному мужу светила учеба в Академии штаба. А он зачем-то рвался на край света. И вовсе Анна Констатиновна не смогла смириться с многомесячными экспедициями мужа в Сихотэ-Алинь, всякий раз уезжала весной к родителям в Петербург. А он всем доволен и не скрывает этого.
Как офицер стал исследователем
Вначале поручика назначили исполнять обязанности заведующего учебной командой. Занятия на полигоне, выездка на лошадях, упражнения с оружием. Не совсем то, о чем мечталось. Но это позволяло ему инспектировать четвертый батальон, который обслуживал строящийся форт Поспелова на острове Русском, возведение которого было завершено в 1903 году. Увы, остров, покрытый непролазной тайгой, в начале века претерпел настоящую экологическую катастрофу. Численность гарнизона стремительно росла. Но Арсеньев застал его еще в первозданном виде и все свободное время посвящал походам, изучая растительный и животный мир.
Он облазил все окрестности хребта Богатая Грива полуострова Муравьева-Амурского. Пристрастия поручика заметило полковое начальство, и его перевели в командиры конно-охотничьей команды. Такие команды — прообраз контрразведки — существовали только в двух округах царской армии — на Кавказе и здесь, в Уссурийском крае. Охота на дичь давала мясо для отдаленного гарнизона. Ведь тушенка добралась до Владивостока из Америки лишь в 1915 году. Но не продовольствия ради охотничьи команды прочесывали близлежащую территорию, выявляя возможные подступы к крепости и тропы лазутчиков.
А Арсеньев все расширял зону своих исследований: долина реки Суйфун (Раздольная), Посьетский участок и Шкотовское плато вплоть до Ольги. Так, летом 1902 года, вместо отпуска к родным в Петербург, Владимир Клавдиевич с двумя казаками отправился обследовать окрестности озера Ханка, его флору и фауну, попутно вел этнографические наблюдения и собрал ценную коллекцию археологических материалов, которые передал в музей Общества изучения Амурского края. О находках молодого поручика сообщили попечителю общества, приамурскому губернатору Н. И. Гродекову, который издал приказ: за проведенные исследования считать отпуск офицера командировкой.
В 1903 году поручика Арсеньева назначают командиром всей крепостной охотничьей команды, в которую входили три отряда. В этот же год Арсеньева принимают в члены Общества изучения Амурского края.
Честь имею!
Но, напомним, Арсеньев — офицер, и экспедиции 1902–1903 гг. он предпринимал прежде всего для военно-стратегического изучения. В воздухе пахло войной.
На территории Китая, Маньчжурии и Кореи столкнулись интересы мировых держав. Россия установила протекторат в Маньчжурии, строила КВЖД, получила у китайцев в аренду Ляодунский полуостров и строила крепость Порт-Артур. Японцы усиленно наращивали военное присутствие в Корее и к 1904 году имели на суше превосходство перед русскими в живой силе в три раза, в артиллерии — в восемь раз.
Война грянула в январе. Во Владивостоке была объявлена эвакуация. Семьи офицеров срочно вывозили в центральную Россию. У Арсеньевых к тому времени родился второй сын. Но тяготы эвакуации малыш не выдержал, заболел в дороге и умер. Как говорят близкие, тогда пролегла первая трещина в семейных отношениях Владимира и Анны Арсеньевых. Жена переживала горе в Петербурге. А муж не вылазил из таежных походов.
Русско-японская война показала, что Владимир Арсеньев, которого мы почитаем как знаменитого путешественника, ученого и писателя, являлся еще и блестящим армейским разведчиком.
Южно-Уссурийский край в одночасье стал прифронтовым. 6 марта со стороны Уссурийского залива к мысу Басаргина подошла японская эскадра Камимуры, обстрел восточных районов Владивостока и острова Русского принес две случайные жертвы. Ближе японские корабли подойти не решились, помня о дальних калибрах Владивостокской крепости. Однако в Приморской области всерьез опасались высадки десанта. Разведка и охрана сухопутных подступов к крепости и побережья были возложены на полковые конно-охотничьи команды. Все команды свели в летучий отряд во главе с поручиком Арсеньевым с правами командира батальона. Рейды отряда в залив Ольги заставили японцев отказаться от высадки десанта.
Войну Арсеньев закончил в чине штабс-капитана и с тремя наградами — орденом Святого Станислава, двумя орденами св. Анны.
«Мне сопутствовала счастливая звезда»
С уходом Н. И. Гродекова в Приамурском губернаторстве шла кадровая чехарда. Губернаторы менялись каждый год. Пока во Владивосток ни прибыл генерал-губернатор Павел Федорович Унтенбергер. Родом из Николаевска, более
40 лет своей жизни он посвятил развитию Дальнего Востока. Пожалуй, это единственный долгожитель из губернаторов Приамурья — девять лет отслужил военным губернатором Приморской области, а в конце 1905 года вернулся на Дальний Восток в ранге приамурского генерал-губернатора. Когда Арсеньев писал: «Мне сопутствовала счастливая звезда», он имел в виду прежде всего встречу с Унтербергером, который стал его единомышленником и покровителем в организации экспедиций в Сихотэ-Алинь.
В 1905 году во Владивосток приезжает военный министр Куропаткин, чтобы проинспектировать готовность Владивостокской крепости. Парад войск на полигоне в Гнилом углу, состязания конно-охотничьей команды, особенно личная джигитовка и меткая стрельба самого командира весьма впечатлили министра. 5 декабря штабс-капитану 39-го Восточно-Сибирского стрелкового полка была выдана короткая характеристика: «Готов к самостоятельным исследованиям и экспедициям».
Перебравшийся в Хабаровск генерал-губернатор Унтенбергер подписывает требование: «Откомандировать капитана Арсеньева в распоряжение штаба Приамурского военного округа». И уже весной 1906-го Арсеньев отправляется в свою первую большую экспедицию в Сихотэ-Алинь, где его ждет встреча с Дерсу Узала…
…Завещание Арсеньева — похоронить его в лесу — современники не выполнили. Но совсем не обязательно тревожить прах Великого путешественника. Данью памяти могла бы стать тропа Арсеньева по лесам острова Русского, которые когда-то приворожили его до конца жизни. √
Елена БАРКОВА